- Вельвир, Вельвиррр, - шептали мне во сне чьи-то немые губы.
 Потом этот кто-то вышел из тени, которую образовали плотные шторы. Это был тот самый ворон. Медленно и чинно он вышагивал передо мной как на параде.
 - Кар-р-р, Вельвир-р-р, - протянулось эхо вороньего “р”.
 Птица исчезла и из той же тени вышла чья-то тёмная фигура. Чёрные волосы, заплетённые в две косы, и … яркие жёлтые глаза … стали видны, когда она подошла ближе и её лицо осветилось лунным светом из приоткрытого окна.
 Я был просто заворожен. Я замер, впервые почувствовав себя кроликом перед удавом. Её глаза не отпускали меня, ещё немного и я … наверное уже никогда не забуду её взгляда.
 Она подошла ближе. Неслышно. Тихо-тихо. Протянув руку, провела по моей щеке. Это было так странно: прикосновение было легким, едва заметным, что если бы я ее не видел, то, думаю, не обратил бы внимания. Так это было похоже на прохладное дуновение ветра. Но вместе с тем прикосновение ее руки так потрясло меня, будто она тронула не щеку, а мою душу.
 Стало страшно. Я бы подумал, что это сон, но она была реальна… Приблизилась ко мне так близко, что я увидел светло-карий ободок у её невероятно жёлтых глаз и широко раскрытые пятна зрачков…
 Я сдался ей в первом же бою.
 Полностью.
 Безоговорочно.
 Или я просто уступил себе. Другому себе, с которым веду постоянную войну, и малейшее преимущество над ним давало мне чувство превосходства, уверенности и осознания себя. Тот, другой я, ничем не поступился ради своих желаний. И я…
 Я отпустил себя. Разрешил себе проиграть, потому что так хотел этого. Победа была бы горше поражения, а этого бы я себе не простил… Так сложно… Нет, хватит, ведь так хорошо ни о чём не думать…

 Сырое осеннее утро. Тягучей ленивой массой подрагивал от ветра туман. Обжигающе холодная роса уже стала превращаться по утрам в тонкую плёнку инея. В угрюмом предрассветном сумраке просыпался, шумно вздыхая, огромный город. Вдалеке фыркали автобусы, дребезжали продрогшие коробочки-трамваи, пронзительно скрипя рельсами на поворотах.
 Скопившаяся за ночь влага на окнах разрезала стекло на множество вертикальных подтёков. Серый сумрак остывшей комнаты постепенно светлел, становясь невыносимым. В воздухе тонкой ядовитой змейкой прополз запах полиэтилена, словно кто-то расстелил свежую, только что купленную пластиковую скатерть. К утру на столе остались крошки, фантики и два пустых бокала. Тщательно отштукатуренные стены представляли собой образец белой пластиково-синтетической чистоты. Стеклянный журнальный столик, ваза, тоже прозрачно-холодная, хрупкие искусственные цветы и искрящийся лёд бокалов – всё какое-то жёсткое, прохладно-колкое…как мои отношения с Клодией.
 Мы с ней вчера пили вино… Мне стало тошно при мысли о ней. Клодия рядом уже несколько лет, а я только сейчас открыл глаза и увидел сколько места она методично, дюйм за дюймом, занимала в моей жизни. А отступать, по-видимому, и не собиралась.
 Что-то произошло внутри меня, я как бы и не жил до того момента, пока не увидел эти странные жёлтые глаза…
 Мне отвратительна сама мысль о том, что раньше я не замечал того, что вижу сейчас…
 Нет, нет, нет… наверное я просто переутомился, мне всё приснилось, хотя вполне реалистично, сейчас вот пойду выпью чашечку крепкого кофе и всё пройдёт…
 А вдруг не пройдёт?
 Уже вечером я понял, что что-то не так. Ощущение реальности не приходило. Я это не только понял, но и начал убеждаться в этом.

IV

 Она приходила каждую ночь.
 Каждую ночь я забывал о себе, обо всём.
 Каждую ночь моё сердце умирало.
 Каждую ночь я предавал себя, а поутру ругал на чём свет стоит за то, что слаб, за то, что я опять всё себе напридумывал.
 Днём мне казалось, что это сон, ночью – что нет ничего кроме этого сна. Я окончательно запутался.
 Я уже не верил себе. Тому себе, который живёт после захода солнца. Сейчас всё изменилось. Я не принимаю мир вокруг меня. Он мне  больше не нужен. Мир, освещённый солнцем или сумраком пасмурного дня, мир бесконечной суеты, перестал существовать для меня.
 Я ждал вечера. Засыпал, но вдруг появлялась она… Может действительно мне всё снилось…

 Стылое утро. Поздняя осень. Листьев на деревьях уже нет – они превратились в чёрно-коричневую ломкую массу, путающуюся среди увядшей травы. Тоненькие веточки-прутики тянутся вверх, выше, создавая густую сетку на фоне пасмурного неба. Кое-где ещё остались прихваченные морозом полупрозрачные бусины-ранетки… С утра шёл снего-дождь…
 Клодия купила молотого кофе, сыр и немного яблок, и теперь шла по просыпающемуся городу, серому и неуютному, с трудом открывающего свои глаза прямо к небу.
 У неё был ключ.
 В квартире Вельвира она остановилась на пороге, положила пакет с покупками на пол и сняла обувь. Как-то так привычно, по-хозяйски. Что ж, это было недалеко от правды. Кто бы ещё так нежно и заботливо помогал Вельвиру во всём? Предугадывал его желания и старался облегчить его жизнь? Вот и сейчас Клодия принесла еду, ведь наверняка у него пустой холодильник.
 Вельвир спал, когда она вошла в комнату. Он раскинулся на разметавшихся простынях…
 Клодия ахнула – она только сейчас заметила, что на спинке кровати сидит ворон. Недвижно. И не мигая смотрит на неё, слегка наклонив голову набок. Это длилось какие-то мгновения, но этого было достаточно, что бы Клодия почувствовала, что это был не просто ворон…
 Шумными хлопками рассекая воздух, взлетел и исчез, растворившись в леденящей пустоте открытого окна.
 - Почему так холодно? – хриплым ото сна голосом спросил Вельвир.
 Клодия хлопнула створкой окна, затем подошла и присела на край кровати. Пригладила взъерошенные волосы Вельвира. Если приглядеться, то стало бы заметно, что её пальцы чуть дрожали.
 - Я… кофе сварю, а ты собирайся, тебе же на работу пора, - сказала Клодия и в полной растерянности побрела на кухню. Её пугало то, что происходило здесь. Как-то не укладывалось в голове, да и какое-то смутное предчувствие. Она решилась сказать об этом Вельвиру.
 - Я боюсь за тебя, - выдавила из себя Клодия, - ты стал таким уставшим… ты заболел? А то ты спишь с открытым окном. Утром я видела даже птица залетела в комнату… ворона, кажется…
 Вельвир вздрогнул и пролил горячий кофе на стол.
 - Ворон?
 Клодия удивлённо захлопала ресницами и кивнула. Вельвир покосился на окно, затем как-то комкано бросил:
 - Мне на работу…
 И выбежал из дома, быстро одевшись.

 Мне тяжело дышалось даже на свежем воздухе. Что за чертовщина такая? Значит, всё это не снилось? Одна часть моей души ужаснулась, а другая обрадовалась… Я уже не знал чему верить. Явно не себе…
 А тогда кому?
 Я глубоко вздохнул и выдохнул белесый пар, потом собрался с мыслями и пошёл на работу.
 На каторгу.
 Потому что я всё ещё видел приснившиеся мне глаза странно-жёлтого цвета…
 Вглядывался в мерцающий монитор и вспоминал ночной холод, каким дышало открытое окно. Я снова ждал вечера, что бы заснуть и увидеть её.
 Глупо.
 День прошёл как сотни подобных дней: с перерывом на обед и многозадачными взглядами начальства. Я задержался на работе – хотел устать посильнее, что бы потом побыстрее уснуть.
 Ехать пришлось в полупустом троллейбусе. Вечером едешь вот так и кажется, что на зимний город как на бисерную подушку нанизаны тысячи упавших звезд, а посмотришь на небо и получается будто оно – тусклое зеркало. Город ярче. Ближе. Но такой же холодный, несмотря на белый, согревающее-рыжый свет фонарей.
 Бывает так, что идешь по старым улицам и в голову заползает чудовищно простая и одновременно невероятная мысль. Столько людей! Все живут рядом, здесь…а я никого не знаю. Они все чужие, незнакомые, неузнанные. Может это тени…или это я – тень, что они глядят, но смотрят сквозь меня.
 Я был так поглощен незнакомым ощущением собственной несущественности, что не заметил как на одной из остановок зашла девушка.. она стояла ко мне спиной, около двери. Кожаный черный пиджак, из-под него выглядывал темно-фиолетовый свитер в высоким воротником до самого подбородка. Даже на расстоянии от него в этот прохладный вечер исходило чувство тепла, защищенности и уюта. Я сам поежился, пытаясь поглубже втянуть шею в растянутый ворот моего серого свитера. Только сейчас заметил как холодно… Брр!
 Незнакомка притягивала мой взгляд, хотя я вовсе не был расположен с кем-либо знакомиться в общественном транспорте. Но все же я продолжал рассматривать ее. Черные волосы были заплетены в косы, но я не видел, какой они были длины, поскольку они лежали у нее на груди косами. Я переместил свой взгляд вниз по спине… и тут она обернулась, и я поднял глаза…
 - Здравствуй, Вельвир, - сказала она мне и улыбнулась своими желтыми глазами.
 Я закаменел.
 Но в следующий момент троллейбус дернулся вперед и замер. Свет в салоне погас и исчезло привычное жужжание. Это обычно происходит – слетел с проводов.
 Когда водитель все исправил быстрыми привычными движениями, включился свет, но…
 Ее не было.
 Она растворилась в темноте.

 Стоя перед дверью, я пытался откопать ключи из бездонных карманов. но тут щелкнула задвижка и мои удивленные глаза увидели Клодию.
 - Что ты здесь делаешь? – с раздражением спросил я.
 Я не хотел ее обидеть, просто переваривал случившееся по пути, а она…
 - Я прибралась немного и приготовила тебе ужин… Может поговорим, а то ты так изменился… - проговорила она после паузы.
 Что мне ей сказать? Спасибо за ужин? но я бы и сам справился. Ладно, поговорим? Но мне было не о чем, да и незачем с ней говорить. А то и вовсе не хотелось.
 - Спасибо, - наконец выдавил я из себя, - хм…может тебе стоит пойти домой?
 - Что?
 - Уходи.
 Это слово разорвало воздух как выстрел. будто кто-то невидимый взял и перерубил все, что между нами было.
 Раз! И все. Только свистнул между нами топор судьбы, которую всякий выбирает сам в каждую секунду своего существования.
 Она ушла.
 Клодии больше нет.
 В моей жизни.

V

 Я ждал. Ждал вечера, когда, засыпая, попадал в другой мир, где были только мы: я и она.
 Я поверил. Окончательно убедился, что она существует.
 Я открывал окно для ворона, потому что сначала появлялся он, а потом…потом я видел ее.
 Черный шелк ее платья. Блеск серебра сквозь нити черных волос…как иней на застылой земле… Ее пальцы…всегда прохладные, такие тонкие и изящные, казались еще более хрупкими под тяжестью серебряных колец.
 Она всегда была с вороном, будто была его частью…
 После того как я засыпал, а может я просто погружался в теплую темноту, падал в вязкий полусон, я не хотел просыпаться.
 Не хотел.
 Проходил день за днем – я стал ненавидеть солнечный свет. Словно солнце, вползая в мою комнату, тыкало мне, мол, ты – один. Никто о тебе не позаботится.
 Никто.
 Наверное, это и есть одиночество. Я не хотел этого, но оно жжет, ноет внутри. Лучше делать все как заведено… Но это тоже форма одиночества, только сразу не отличишь его от привычки. Когда как-то сразу и не догадываешься…
 Хм, нет никого?
 Солнце, наверное, намекало на Клодию. А что? Повстречаемся… еще с пару месяцев, поженимся…может быть, дальше - дети, жареные плюшки по воскресеньям, вечерние новости, футбол, газеты, пиво с сослуживцами по пятницам…отращу животик годам к сорока…
 Глупости.
 Одна банальщина.
 Я, наверное, то ли к этому не готов, то ли не таким родился. Мне мало. Мне не интересно. Да и …не смогу я быть ни с кем, кроме…
 А она никогда не придет днем! Только в темноте. И я стал зашторивать окна, чтобы она побыстрей пришла – кому какая разница, что я делаю и чем живу! Днем я одинок, но… придет она…
 Я не хочу.
 Не хочу.
 Не хочу больше быть без нее.. Надо заснуть. Заснуть и все. Зачем просыпаться? Ведь тогда мы будем навсегда вместе.
 Наступил вечер. Выпал первый снег и от него исходило странное ощущение теплоты и морозного света. Я открыл окно и сразу легкие обожгло свежестью. Вдохнул и закрыл глаза.
 Решено.
 Спустя полчаса я сидел в кресле перед окном, виднелись колючие звезды в разрывах туч, у ног валялся пустой контейнер из-под снотворного.  Мне не было ни страшно, ни холодно. Я был рад. И безумно счастлив.
 Я был свободен.
 Мне было тяжело поднять веки, но даже сквозь полузакрытые глаза я различил ее образ. Она шла навстречу мне и улыбалась.
 Я улыбнулся в ответ.
 ЕЕ волосы тонкими плетями спускались вниз и чуть вздрагивали при каждом шаге. На запястьях шее как всегда блестело старое серебро.  Длинное платье казалось живым и шелестело под позднеосенним ветром.
 Тут в окно влетел ворон и сел мне на руку. Чуть склонил голову и впился своими глазами-бусинами в меня.
 - Карр, - прокричал ворон, - что ж ты заглядываешься на чужих невест?
 Но я, не отрываясь, смотрел в даль, где была она.
 Улыбалась мне.
 И ждала.
 А за окном пошел снег…